История жизни японских анархистов

Биографии

Японские анархисты

20 век, Анархизм, Биографии

История жизни японских анархистов это и история самой Японии. Где еще вы встречали противников государства, о которых известны не только факты из их жизни как борцов, но и простые человеческие переживания? Эта заметка расскажет о некоторых известных японских анархистах и их недолгой, но бурной жизни. Такие сложные, но в то же время вполне обычные и несчастные судьбы, на которые обречено большинство простых людей во всех странах. Мы увидим как жизнь, полную ударов, под которыми большинство ломается, так и, наоборот, сытую жизнь, которая своими излишествами приводит человека к печальному финалу.

Осуги Сакаэ

Выходец из самурайского рода. Родился в семье младшего офицера 17 января 1885 года. Учился в Токио сначала в военном училище, которое не закончил (в 1899—1901 годах), а затем, в 1903—1906, в Школе иностранных языков, на отделении французского языка.

Осуги Сакае (справа)

В 1903 году становится членом общества японских социалистов Хэйминся (Общество простого народа), развернувшего антивоенную пропаганду. За участие в 1906 — 1908 годах в организованном японскими социалистами движения в Токио против повышения трамвайной платы, за публикацию антимилитаристских статей во французской газете La Nation, за организацию демонстрации социалистов и анархистов в Токио арестовывался 3 раза и провёл в тюрьме более 2 лет.

В 1912 году становится редактором сначала журнала Киндай сисо («Современная идеология»), а затем газеты Хэймин синбун («Народная газета»). В 1919 году создал в Токио общество пропаганды анархизма среди рабочих. В октябре 1920 года нелегально выехал в Шанхай, где организовал Дальневосточную социалистическую лигу (Кёкуто сякайсюги рэммэй).

Народная газета

В 1916 году Сакаэ из-за неразделенной любви был ранен ножом Итико Камитика, но выжил. Итико Камитика — одна из самых интересных японок двадцатого века. Смелая, верящая в светлое будущее, позже она станет депутатом парламента от левых, в пятидесятые годы добьется запрета проституции, проживет на свете чуть ли не сто лет. Самого же Осуги Сакаэ и его возлюбленную ждала другая судьба.

Итико Камитика, Осуги Сакаэ, Ито Ноэ

В феврале 1923 года участвовал в международном конгрессе анархистов в Берлине. В 1923 году, за участие в праздновании дня 1-го Мая в Париже был арестован на 3 недели и выслан в Японию. Был арестован в Токио и забит до смерти жандармами вместе с сожительницей Ито Ноэ (также анархисткой и последовательницей идей Эммы Голдман) и шестилетним племянником.

Сакаэ Осуги написал ряд книг и статей. Также перевёл на японский язык несколько работ П. А. Кропоткина.

Дэндзиро Котоку (более известный под псевдонимом Сюсуй Котоку)

Котоку родился 5 ноября 1871 года. В 1901 году он был, наряду с Сэном Катаямой, одним из соучредителей первой социал-демократической партии в Японии (Сякай минсюто). В 1903—1905 годах участвовал в издании социалистической газеты «Хэймин симбун» («Народная газета»). Был одним из первых переводчиков на японский язык сочинений Карла Маркса и Фридриха Энгельса, в книге «Сущность социализма» (1903) сделал попытку систематически изложить марксистское учение. Вместе с Тосихико Сакаи перевёл и опубликовал «Манифест коммунистической партии», за что оказался в тюрьме. Отбывая наказание, переменил взгляды на более радикальные.

Учредители Социал-демократической партии Японии, 1901 год (Котоку в первом ряду в центре)

1905—1906 годы провёл в США, где углубил знакомство с европейскими политическими теориями и был впечатлён деятельностью «Индустриальных рабочих мира». В этот период был близок к революционному синдикализму и анархо-коммунизму, вступил в переписку с Кропоткиным.

В июне 1910 года Котоку вместе с 25 соратниками по революционному движению были арестованы по подозрению в планировании покушения на императора. Заговор имел место в действительности, но известно, что Котоку от него дистанцировался и был несправедливо обвинён. Котоку и ещё 10 человек были казнены 24 января 1911 года после тайного судебного процесса. Казнь Котоку положила начало волне политических репрессий в Японии, на десятилетие разгромивших социалистическое движение в стране. Позже коммунист Намба Дайсуке попытался отомстить режиму за эту казнь. Последние месяцы в тюрьме Котоку писал работы, в которых история христианства излагалась с точки зрения мифологической школы.

Арисима Такэо

Арисима Такэси, отец писателя, был самураем из Сацума, участником войны против сёгуната, и после её окончания благодаря покровительству Мацуката Масаёси был назначен заместителем начальника Управления налогов и пошлин Министерства финансов, a с 1882 г. по 1891 г. занимал пост начальника таможни Йокогамского порта. Он приобрёл земли на Хоккай­до, которые в 1909 году подарил Арисима Такэо как своему старшему сыну.

Мать писателя, Яманоути Юки, происходила из семьи высоко­рангового самурая из Намбу (современная префектура Иватэ). Юки воспитывалась в аристократической среде, была знакома с китайской классической литературой, знала чайную церемонию и искусство составления ароматов. Однако в 1868 году клан Намбу выступил на стороне сёгун­ата, проиграл, и семья Яманоути оказалась без средств. Юки одно время была вынуждена зарабатывать на жизнь шитьём. В 1877 году она вышла за­муж за Арисима Такэси. 4 марта 1878 года у них родился сын — Такэо.

Арисима Такэо

Арисима Такэо в очерке «Мои отец и мать»  подчёркивал, что в нём соединялась кровь южанина-отца и северянки-матери, объясняя этим противоречивость своей натуры.

Арисима Такэо получил строгое тра­диционное воспитание. Независимо от времени года и погоды его ежедневно будили на рассвете, и он выходил в сад упражняться в фехтовании на мечах. Он занимался также стрельбой из лука и вер­ховой ездой. Возвращаясь из школы, он должен был читать труды Конфуция, изучать конфуцианскую этику и китайскую литературу.

С 4 до 14 лет Арисима жил в Йокогаме, в квартале для иностранцев, и был знаком с реалиями западного образа жизни: в Йокогаме работали ипподром, европейские отели и госпитали, церкви и мясные лавки. По работе отец писателя много контактировал с европейской общиной, и в доме Арисима бывали иностранцы. Отец заставлял детей заниматься англий­ским: Такэо и его сестру Айко посылали на весь день в дом знакомого американца, чтобы они совершенство­вались в разговорном английском.

В других очерках о своем детстве и родителях — «Моя мать» (Ватакуси-но хаха) и «Моим малышам» (Тиисаки моно-э) — Ари­сима Такэо добавляет, что на противостояние север—юг в дальней­шем наложилась дихотомия Восток–Запад, связанная с его воспита­нием.

Такэо был подготовлен к поступле­нию в Йокогамскую английскую школу (Ёкохама эйва гакко), в кото­рой он проучился с 1884 по 1887г. В программу обучения входило чтение Библии, и Арисима Такэо впервые близко познакомился с христианством. Он пережил столкновение двух систем ценностей. Этот период описан Арисима в рассказе «Кисть винограда» («Хитофуса-но будо», 1920).

B 1889 году Арисима поступил в Школу пэров, которую впоследст­вии критиковал за консерватизм, запрещение любых дискуссий и сис­тему беспрекословного послушания.

Уже в школьные годы у Арисима проявился интерес к литературе. Школьником он написал рассказ «Самурай годов Кэйтё» («Кэйтё буси») о поражении войск клана Сацума в битве при Сэкигахара и несколько других небольших рассказов, которые не были опубли­кованы при его жизни. Все они были написаны на классиче­ском письменном языке (Бунго) под псевдонимом.

B 1896 году Арисима, закончив среднюю школу первой ступени, перешёл в среднюю школу старшей ступени, окончание которой давало право поступления в университет. Однако Арисима предпочел уйти из школы и уехал на Хоккайдо, чтобы поступить в Сельскохозяйственный колледж в Саппоро, который был основан в 1872 году с целью содействия освоению земель на Хоккайдо. Для достижения реальных результатов из США был приглашён преподавателем Уильям Смит Кларк, основатель и третий президент Массачу­сетского сельскохозяйственного колледжа в Амхерсте. Он оказал большое влияние на формирование учебной программы и на атмосферу в этом учебном заведении. Кларк требо­вал от студентов самостоятельности и самоуважения. Одним из результатов его поли­тики было принятие Библии в качестве основного морально-этического текста. B 1896 году, в момент поступления в колледж Арисима, среди преподавателей было несколько человек, принадлежавших к первому выпуску, учившемуся ещё у Кларка. Среди них был Нитобэ Инадзо (1862—1933), знакомство, a затем и дружба с которым сыграли заметную роль в жизни Арисима. Нитобэ родился в Мориока и происходил из семьи самураев того же княжества Намбу, что и мать писателя, так что приехавший в Саппоро Арисима остановился у него.

Каждое воскресенье Нитобэ проводил у себя дома занятия по Библии для студентов, и Арисима присоединился к этой группе в изучении христианского вероучения. В круг интересов Арисима в этот период входило также творче­ство Т. Карлейля.

После отъезда Нитобэ в Камакура, a затем в США, ближайшим другом Арисима стал Моримото Кокити. Моримото ещё в Токио по­сещал христианскую школу и был крещён, что позволило Арисима продолжать изучение и обсуждение темы христианства: собственно проблемы христианской теологии, и особенно вопросы греха и ис­купления.

Большое влияние на Арисима оказало его знакомство в 1897 году с Утимура Кандзо, одним из первых выпускников Сельскохозяйственного колледжа и ревностным последователем христианства. Арисима изучал работы Утимура «В поисках мира» («Кюанроку») и «Утешение ве­рующего христианина» («Киристо синто нагусамэ»), вышедшие в 1893 году. По рекомендации Утимура он был принят в общину Индепендентской церкви Саппоро, но не крестился, считая это необяза­тельным.

B 1872 году в Японии была введена всеобщая воинская повинность, и Арисима после колледжа со степенью «ногакуси» (бака­лавра агрономии) был призван в армию. Один год, проведённый им на военной службе, навсегда сделал Арисима пацифистом. Тогда же Арисима начал интересоваться взглядами социалистов.

США

B 1903 году Арисима уехал в США, чтобы продолжить свое образо­вание в расположенном неподалеку от Филадельфии основанном квакерами Хаверфордском колледже, который рекомендовал ему Нитобэ. Пребывание в христианской Америке показало Арисиме противоречивость христианского учения и христианской практики.

B 1904 г. Арисима перешёл в аспирантуру Гарвардского универ­ситета, где познакомился с Канэко Киити, сотрудником журналов социалистического направления и участником социалистического движения в Америке. Под его влиянием интерес Арисима к социализму ещё более углубился. Он читает труды Уолта Уитмена, Генрика Ибсена, Петра Кропоткина.

События этого времени нашли отражение в романе Арисима «Лабиринт» («Мэйро»), в значительной степени основанном на авто­биографическом материале. Роман публиковался частями. Первая часть вышла в 1915 году в журнале «Сиракаба», вторая — в 1917 году в «Тюо корон» и третья — в 1918 году в журнале «Синсёсэцу». Герой романа — японский студент в США. Среди его знакомых японский социалист К, в котором не­трудно узнать Канэко, и американец — юрист П. (Пибоди, с которым Арисима познакомился в Бостоне). Основной темой первой части романа является отход героя от христианства и растущий интерес к социализму.

Такэо с супругой

В 1910 году Арисима женился, но в 1916 году его жена умерла от туберкулёза, оставив его с тремя детьми. В 1922 году Арисима познакомился с Акико Хатано, редактором женского журнала Фудзин Корон, замужней женщиной. У них возник роман, о котором стало известно мужу Акико. В результате Арисима и Хатано совершили двойное самоубийство, повесившись в Каруидзаве.

Наследие

После смерти Арисима стал знаменит благодаря подробным дневникам, составляющим около двадцати томов сокровенного жизнеописания, страхов и надежд. Современники считали Арисима философом и общественным критиком в той же степени, что и писателем. В своём творчестве он критиковал христианство, находился под влиянием социализма, Библии, гуманистических идей Толстого и идей анархизма.

Канеко Фумико

Но не становится ли вся наша философия трагедией? Не становится ли истина враждебной жизни и улучшению? Один вопрос, по-видимому, вертится у нас на языке и все же боится быть услышанным: можно ли сознательно пребывать в неправде? Или, если это неизбежно, то не следует ли тогда предпочесть смерть?

Ф. Ницше

Фумико Канеко родилась в Котобуки (районе Йокогамы) 25 января 1903 года. Ее отец, Саеки Фумиказу, происходил из самурайского рода, а мать, Канеко Кикуно была дочерью крестьянина, потому они не были официально женаты, а Фумико не могла быть зарегистрирована в качестве ребенка Саеки. Она оставалась незарегистрированной до тех пор, пока ей не исполнилось 8 лет, после чего она была зарегистрирована как сестра своей матери (довольно распространенная практика для детей, рожденных вне брака). Фумико вспоминала, что первые несколько лет своей жизни была счастлива — ее отец работал детективом в полиции и заботился о своей семье, хоть они и жили бедно. Но когда Фумиказу оставил свою работу и увлекся азартными играми и выпивкой, то он начал бить Кикуно и изменять ей. В конце концов, он бросил ее и женился на другой. Фумико впервые сталкивается с жизненными проблемами, так как она — «незаконнорожденный» ребенок. Обстоятельства сделали ее «невидимой для органов управления образованием», поэтому она не могла посещать школу. В некоторых школах ей все же позволили посещать занятия, но без права получения какого-либо аттестата. Несмотря на эти трудности и пробелы в посещении, она имела хорошую успеваемость. Мать Фумико после разрыва с Фумиказу жила с другими мужчинами, но никто из них не улучшил ее положения. Мать даже подумывала о продаже Фумико в бордель, утверждая, что это будет лучшей жизнью для нее, но отказалась от этой мысли, когда оказалось, что Фумико при этом отправят в другой регион Японии. Фумико недолго жила с бабушками и дедушками, а ее мать вышла замуж. В 1912 году было решено, что Фумико вернется с бабушкой в ее дом в Корее к бездетной тете Фумико. Перед отъездом из Японии, Фумико была окончательно зарегистрирована как дочь своих бабушки и дедушки.

Канеко Фумико

Жизнь в Корее

Вскоре после прибытия в Корею стало ясно, что жизнь не станет лучше, как того ожидала Фумико. Ее бабушка представляла всем ее как ребенка, которого взяла из жалости у людей, которых она едва знала. И бабушка, и тетя относились к ней, как к служанке. Видимо, они изначально намерены были «приютить» ее именно ради этого. Так считала сама Фумико. Разумеется, что речи о полноправном членстве в семье не шло вовсе.

Единственным преимуществом переезда стала возможность регулярно посещать школу, но ее образование все равно было ограничено, потому что ее родственники не позволяли ей читать ничего кроме задаваемого в школе. Она имела весьма многообещающий уровень знаний, что в конечном итоге привело бы ее в колледж, но ей позволили продолжить свое обучение лишь до уровня старших классов. После того как она закончила школу ей пришлось тратить все время на работу по дому. Она вспоминала этот период как худший за все время пребывания в Корее.

Фумико подверглась ужасному обращению своих родственников в Корее. Несмотря на их относительную состоятельность, она получала лишь минимальное количество одежды и иных предметов быта. Часто ее избивали (иногда так сильно, что она думала о самоубийстве) и лишали пищи в качестве наказания. Жизнь в Корее также позволила ей увидеть плохое отношение корейцев к ее родственникам и прочим японским оккупантам.

Возвращение в Японию

В 1919 году, когда ей было 16 лет, Фумико была отправлена обратно к матери, по-видимому, потому что она была на выданье, а ее бабушка и тетя не хотели заниматься ее жизнью. Теперь она осталась со своей бабушкой и дедушкой (уже по линии матери) и начала общаться со своим дядей Мотоэ (который был официально ее братом). К этому времени объявился ее отец, который попытался устроить брак между Фумико и Мотоэ. Но договоренность была расторгнута, когда Мотоэ узнал, что она встречается с неким молодым человеком. Фумико после этого отправили жить к отцу. Там ее жизнь оказалась столь же ужасной, кроме того ей не позволили продолжить обучение, поэтому она решила уехать в Токио.

Когда Фумико приехала в Токио в 1920 году, она сначала жила у своего двоюродного деда, но вскоре сумела получить должность в редакции газеты. Она получила аванс и оплатила обучение в двух школах, посещая в них занятия по математике и английскому языку. Ее работа предоставила ей контакты с рядом групп (в первую очередь, с Христианской Армией Спасения и членами социалистического движения), которые агитировали за свои философии на улице. Работа была трудной, ее работодатель эксплуатировал своих рабочих и был аморален в личной жизни. Она едва успевала совмещать работу с учебой, поэтому все же покинула последнюю. Она недолго поддерживала отношения с группой Армии Спасения, которую она покинула спустя некоторое время, потому что ее христианский друг считал чувства, которые он к ней испытывает, опасными для своих религиозных убеждений. Она надеялась убежать от лицемерия, что она видела в этой группе, а потому присоединилась к социалистическому движению. Но там она обнаружила, что социалисты могут вести себя таким же образом, что, казалось, противоречат их убеждениям, и она в конце концов ушла и от них, отдав предпочтение более независимой деятельности. Ее мышление эволюционирует от социализма к анархизму и нигилизму. Это началась в 1922 году, когда она встретила Хатсуё Нияма в вечерней школе. В своих мемуарах, Фумико называет Хатсуё своим «самым близким другом», упоминая, что именно она познакомила ее с основоположниками нигилистической мысли — Максом Штирнером, Михаилом Арцыбашевым и Фридрихом Ницше.

В своих «Тюремных мемуарах японской женщины» она писала:

Хатсуё высмеивала такие движения, как, например, движение социалистов, или, в лучшем случае, была к ним равнодушна.
— Я не могу, – говорила она, — иметь какую-то определенную, неподвижную философию о человеческом обществе. Я просто собираю вокруг себя людей, которые чувствуют как я и живут такой жизнью, которая кажется правильной. Это такой образ жизни, который мне представляется наиболее реалистичным и содержит в себе более всего смысла.
Один член нашей группы назвал эти взгляды «эскапизмом», но я не согласилась. Я так же верила, что невозможно превратить существующее общество в общество на благо всех; как не могла я и всецело поддержать некий конкретный идеал общества.

Примерно в это же время, Фумико познакомилась с корейским анархистом (проживавшим в Японии) по имени Парк Йеол, который разделял многие ее идеи.

Канеко Фумико со своим возлюбленным Парк Йеолом

Вместе они публиковали два журнала, которые освещали проблемы, с которыми сталкиваются корейцы под гнетом японского империализма (хотя они никогда не были непосредственно частью корейской движения за независимость). Между 1922 и 1923 гг., они создали группу под названием «Футей-ша» (Общество недовольных), суть которой Фумико определила как группу для прямого действия против правительства. Это вскоре направило на возлюбленных пристальное внимание властей. В сентябре 1923 года произошло чрезвычайно разрушительное великое землетрясение Канто, приведшее к массовым волнениям и погромам. Некоторые хотели использовать сложившуюся ситуацию, чтобы начать восстание. Правительство предприняло ряд арестов, в основном корейцев, но по некоторым данным среди арестованных были и Парк с Фумико.

После длительных судебных разбирательств они были осуждены за «государственную измену» — за попытку изготовить бомбу с намерением убить императора и его сына. Они признались в этом. Фумико взяла большую часть вины на себя, возможно намеренно жертвуя себя за дело. В ходе судебного разбирательства, Фумико написала историю своей жизни, чтобы объяснить «что заставило меня сделать то, что я сделала». Эти мемуары являются основным источником информации о ее жизни, наряду с судебными документам.

В суде

Парк и Фумико, которые были возлюбленными большую часть со времени своего знакомства, за несколько дней до вынесения приговора поженились «законно». Вероятно, ожидая смертного приговора, двое нигилистов решили сделать этот символичный шаг.

Историк Элен Боуэн Рэддекер сказал про это:

Этот шаг подчеркивает очевидную иронию. Японское государство объединило их на законных основаниях в жизни, прежде чем объединить их на законных основаниях в смерти.

На суде Фумико также высказывала идеи об отрицании и утверждении жизни, жизни как процесса, наполненного неким важным делом, а также критиковала буржуазный национализм японской власти, который использовался лишь как инструмент, которым поддерживали лояльность к императору у народных масс. Жизненный опыт показал ей, что социалисты и прочие «творцы нового мира» столь же порочны, как и те, кто имеют власть, потому нельзя доверять революцию какому-то меньшинству, так как оно обязательно выродится и вновь будет угнетать народ. Как нигилистка она считала, что хоть и невозможно излечить все зло в мире, все же:

«Даже если мы и не можем охватить все социальные идеалы, каждый из нас может найти для себя какую-то задачу, которая является действительно значимой для него. Это не имеет значения, имеет ли деятельность значимые результаты или нет… ведь это дает нам возможность вести жизнь в гармонии с нашим существованием»

Фумико не ассоциировала себя с какими-либо сепаратными женскими движениями, но четко высказывалась о необходимости равенства между мужчинами и женщинами. Когда ее двоюродный дед уговаривал ее оставить образование и выйти замуж за купца она говорила, что никогда не сможет стать женой торговца. Также она была обеспокоена существованием специальных женских школ, в которых не обеспечивали равный уровень образования, а потому выступала за совместное обучение. Также она боролась с лицемерием социалистов (в отношении женщин, в частности).

Социализм не мог  научить меня чему-то новому; однако, он предоставил мне теорию, чтобы убедиться в том, что я уже эмоционально понимала из моего собственного прошлого. Я была бедна тогда, сейчас я также бедна. Из-за этого я была обречена на тяжелую работу, жестокое обращение, мучения, угнетение, лишение свободы, эксплуатацию теми людьми, у которых есть деньги. Я всегда испытывала глубокий антагонизм по отношению к людям с такого рода властью и глубокое сочувствие к людям из тех же слоев, что и я.

Например, она прервала отношения с коллегой-социалистом, после того как он отмел вопрос о возможности их отношений, ведущим к беременности. Она ожидала, что он возьмет на себя определенную ответственность, но увидела, что он был движим иными интересами. В этом контексте она бросила вызов двойным стандартам, которые позволяли мужчинам участвовать в случайных связях без последствий, а женщины несли полную ответственность за возможные последствия. Кроме того, это стало еще одним доказательством, что все эти люди не были по-настоящему привержены идеям, так как реальный социализм требует более высокого уровня равенства.

Парк и Фумико были приговорены к смерти, но император помиловал их и изменил приговор на пожизненное заключение. Вместо того, чтобы раболепно принять прощение Фумико разорвала его и отказалась благодарить императора. Император не дал молодым революционерам символично и красиво закончить свою жизнь, чтобы стать мучениками. Фумико покончила жизнь самоубийством в своей камере в 1926 году. Парк Йеол долгие годы провел в  тюрьме и был освобожден лишь с окончанием Второй мировой войны, после которой вернулся в тогда еще единую Корею, переметнулся на сторону Севера (по другим данным попал туда насильно), где и умер несколько десятилетий спустя, предав забвению собственную молодость и идеи. Фумико же в этом плане есть живой пример революционного духа и воли, который предпочтет смерть жизни во лжи и неволе. Ее самоубийство потенциально может рассматриваться как логический конец ее философии, так как она действовала по собственной воле и взяла под свой ​​контроль то, что намеревались сохранить правительственные чиновники, сохранившие ей подобие жизни по велению императора.